"Песня русской бельгийки"

Спасибо,Лёля.А как Вам премия Дарвина в теме:Щенок выстрелил в своего убийцу из револьвера.

[quote="Лёля"]Эскулап, почему "людям"? Вы меня, что, на "ромашку" зазываете?[/quote]
Лёля,никаких цветов,за исключением живых,только тет-а-тет.Прощу прощение за каламбур,не прошло.

[quote="Лёля"]Кыш-кыш, Сова, отставить наезд на эскулапа! Какие он чудные гарики повесил - мне прямо любить захотелось не отходя от компа!
О, оставь же радость людям![/quote]
Лёля,я натурал,и извращений,типа виртуальной любви,не приемлю.Это же всё равно,что пить шампанское по телефону.Нет уж,только тет-а-тет.Ферштейн?
О,доставь же радость людям.

[quote="sova"]Полагаю, что Вам следовало бы начать с Азбуки.[/quote]
Спасибо за совет знатока, Вам виднее.С первого взгляда видно,что Вы Букварь от корки до корки проштудировали.Это Поступок,снимаю шляпу.

[quote="sova"]Хотите, я Вам хороших книжек дам?[/quote]
Конечно хочу,но имейте ввиду ,,Колобка,, и ,,Филипка,, я уже прочитал.Но я краем уха слышал ,что есть такая книжка ,,Муму,, называется.Вот если-бы Вы мне её дали почитать,хотя я отдаю себе отчёт,что это Ваша ,,настольная,, книга,и Вам будет с ней нелегко расстатся,но я прошу не навсегда,думаю месяца за 2 осилю.
Заранее благодарен.

[quote="sova"]Я не понимаю, Вы предлагаете посмеяться над автором? Смеялись уже, и неоднократно... Не помогло.[/quote]
Я тоже не понимаю,к чему это Вы клоните.Но я знаю одно точно,если на проблему жаловаться,то она (проблема) многократно увеличивается,а если над ней смеятся, то она (проблема) бесследно исчезает.Мир выжил,потому,что он смеялся.
Хотя в каждой шутке есть доля шутки.

АЛСТЮБЛИФТВОЮМАТЬ

Психологический триллер

-Господи, ну и харя лица,- тоскую я, – и башку уже красить пора. Седая вся. Да и с чего бы ей не поседеть в тридцатник. Вот уже год, каждое утро, с ненавистью рассматриваю себя в зеркале, которое мой новоблаговерный идиот Вим приколотил прямо напротив унитаза. Поседеешь тут. На себя на унитазе глядючи. А ему хоть бы хны. Ой, или хны хоть бы мне? Совсем со сна запуталась. Нет, поняла, мне хоть бы хны, а ему хоть бы хрен. Шутка. Но в «Крюйдват» за краской идти нужно.

-Моои! - восторгается. Как ребёнок. Ему всё «моои», что он своими ручонками слепить умудрился. И я не могу убедить его, что это далеко не «моои», когда в самый напряжённый момент туалетных процедур, вдруг, твои «глаза напротив», оказываются совсем уж близко от твоего носа. А когда, особенно по утрам, как сегодня, неожиданно глубоко задумываюсь, ухожу в себя, а затем нечаянно бросаю взгляд на своё отражение, то с испугу дёргаюсь назад и целую секунду соображаю, с кем я делю свой собственный сортир. Да и собственный ли?

Но выхода нет. Если Вим сказал «моои» - это навеки. Это, как братская дружба Фландрии и Валлонии. И дёрнул же меня чёрт поехать в эту долбанную Европу со своим первым! Идиотка.

Нет, я больше так не могу. Сегодня опять идти к этой Фриде «путсать». Ну, зачем этой старой неряшливой тётке четырёхэтажный дом? Ну, зачем десять грязных, в объедках, сервизов и сто фужеров, засунутых на чердак, которые лежат там со времён поминок Клааса и ни разу не использовались и не мылись? А сегодня я должна всё это достать, помыть и расставить в кухне ради её «моои».

Ну, зачем пятнадцать сковородок и десять кастрюль одного размера, которые она все сразу упорно пачкает какой-то дрянью, которую я потом не могу отскрести? И как она умудряется всё засрать за четыре дня в неделю, которые я не скребу у неё этот долбанный дом от подвала до чердака. Сил моих больше нет за три пятьдесят в час.

И ходит за мной, и ходит, и щебечет, и щебечет, и щебечет, зараза. Руководит. Я же ей один раз сказала, что если она будет мною руководить, то я буду убираться так, как она руководит. Целых семь минут не щебетала. Всё отдых.
А затем, вдруг, спросила, как это я умудряюсь, со своим филологическим и кандидатской, так хорошо убираться. У них здесь, блин, чтобы хорошо «путсать», специальные курсы закончить надо. ( Господи, я же раньше даже «дураком» не ругалась!) Пришлось объяснять, что училась факультативно и сдавала экзамены экстерном. Она не поняла.

И зачем я своего Ваську съела? Ну, охламон. Ну, в депрессии был. Ну, валялся целыми днями перед телевизором, или в стрелялки играл на этом чёртовом компьютере. Ну, работу не искал. А если и находил, так везде облом. Не его вина. Язык не давался.
Ну, не мылся неделями последнее время, а потом с грохотом бросал свои носки в стиральную машину. Зато ведь мужик был. Настоящий. И «в торец», если надо, мог врезать тому, кто на меня не так посмотрел. И в ресторане продавщицу цветов в упор видел. И, вроде, не жмот был. Да и в постели был не хуже всех. Кого знаю.

И, уж, если мои подружки покупали какие нибудь убойные шмотки или косметику, и красовались в них передо мною, бывало только хмуро спрашивал: «Сколько эта фигня стоит?», и тут же заначки с последней шабашки доставал. Меня спасал. И на праздники не одним цветочком отделывался, а если шел покупать – то корзину, или чтобы руками не обхватить. И на базар посылать одного нельзя было. В багажник «Москвича» не умещалось. Ешьте, мол.

А рукастый какой был! Только похвали. Скажу, бывало: «Васенька, счастье ты моё. Ты у меня самый лучший, самый умный, самый добрый», и он горы сдвигал. Да и стиралку, и телевизор, и этот его чёртов компьютер, от которого он дни и ночи не отходил, он своими руками с выбросов приволок, и работать заставил. Не то, что эти, блин.
Как-то раз попыталась эту же тактику к Виму применить. Надулся весь, потемнел лицом и спрашивает: «Ват хэб е нодих?» Какого, мол, хрена нужно? Не прошёл номер - махни рукой. Я и махнула. А вчера говорю:
-Вим, твоим деткам витамины нужны. Что же ты им фрукты-овощи не покупаешь? Зима ведь. Авитаминоз.
-Сколько?-спрашивает.
-Что, сколько?-не сразу соображаю я
-Штук сколько?
-А-а-а,- мямлю, - ну не знаю. Ну, там, кило, или два. Чего нибудь.
А вечером он пришёл. И принёс… четыре яблока. Два - мальчику, и два - девочке. А мне – фигушки. Сам чёрт не разберёт, этого «ифнего» менталитета.

-Хочу отдохнуть,- говорю. Он заводит машину, и мы едем в Арденны, или на море. Без проблем или нытья. Не то, что с Васькой, которого было с дивана не поднять при собственном «Москвиче».

-Хочу в ресторан, - и вот мы уже катим к чёрту на кулички в какой-то крутой старый замок, куда впускают только во фраках. А там…! А цены…! Да-а-ах-х-х! Деньги есть, но…не у меня.

Нет, с Васькой лучше было. Теплее как-то, что ли? Или надёжнее. Теперь уже и не сформулирую. Тупая стала. Растерялась я здесь, растворяясь, интегрируя в новое для меня общество. От наших ушла, и к ним, наверно, не приду. Никогда. Чужое всё. Даже в деликатесных магазинах ничего не хочется. Не вкусно.
И когда при деньгах, заработанных у неряхи - Фриды, и ещё трёх таких, как она, захожу в магазин женской одежды, даже там всё не по мне. И моды не те. И сшито не так. И строчка не та. И выбора нет. И наши мамы их моды двадцать лет назад износили. А ещё эти «факанные» старухи с причёсками, как будто каждый день с утра у парикмахера сидят, крутятся между ног и самые дорогущие шмотки покупают. И на хрен они им уже?
И всё здесь не так, блин!

И ходят они здесь по улицам, в чём ни попадя. Синие джинсы, розовая юбка, над ней зеленая прозрачная кофта на толстом свитере, а на ногах «шпильки» с каблуком пятнадцать сантиметров. Сама вчера видела. Колхоз-майдан!

А все такие приветливые, блин. До тошноты. «Чем мы вам можем помочь?» Хрен вы мне уже чем поможете!

И всё «мерси», «данк ю», «сильвупле», да «алстюблифт». А глаза смотрят сквозь тебя, и ты им на фиг не нужна. Европейская цивилизация, блин.
Дома хоть месткому была нужна. Или Ваське. А здесь - никому. И тыркаюсь я здесь со своим знанием нидерландского, из которого хочется сказать - выговорить только одно:

«Алстюблифтвоюмать! Радость-то какая. В Бельгии живу».

-Господи, ну и харя! Ладно. Пора выходить. Не смыть за собой, что ли…? А то он уже у дверей ногами сучит.
Каз-з-зёл!
Монолог прочувствовал:

Леон Ольгин

Для иноязычных: Алстюблифт - пожалуйста (нидерл.)
Путсен – чистить, мыть, убирать (нидерл.)
Моои – красиво (нидерл.)

Автор: Леон Ольгин
http://www.immigrantov.net/vr_re.php?m=1703&s=0

СЕМЬЯ ОТ БОГА НАМ ДАНА,
ЗАМЕНА СЧАСТИЮ ОНА

Женщиной славно от века
все, чем прекрасна семья;
женщина – друг человека
даже, когда он свинья.

Тюремщик дельный и толковый,
жизнь запирает нас надолго,
смыкая мягкие оковы
любви, привычности и долга.

Мужчина – хам, зануда, деспот,
мучитель, скряга и тупица;
чтоб эта стало нам известно,
нам просто следует жениться.

Творец дал женскому лицу
способность перевоплотиться:
сперва мы вводим в дом овцу,
а после терпим от волчицы.

Съев пуды совместной каши
и года отдав борьбе,
всем хорошим в бабах наших
мы обязаны себе.

Не судьбы грядущей тучи,
не трясина будней низких,
нас всего сильнее мучит
недалекость наших близких.

Брожу ли я по уличному шуму,
ем кашу или моюсь по субботам,
я вдумчиво обдумываю думу:
за что меня считают идиотом.

Я долго жил как холостяк,
и быт мой был изрядно пуст,
хотя имел один пустяк:
свободы запах, цвет и вкус.

Семья – надежнейшее благо,
ладья в житейское ненастье,
и с ней сравнима только влага,
с которой легче это счастье.

Не брани меня, подруга,
отвлекись от суеты,
все и так едят друг друга,
а меня еще и ты.

Чтобы не дать угаснуть роду,
нам Богом послана жена,
а в баб чужих по ложке меду
вливает хитрый сатана.

Детьми к семье пригвождены,
мы бережем покой супруги;
ничто не стоит слез жены,
кроме объятия подруги.

Мое счастливое лицо
не разболтает ничего;
на пальце я ношу кольцо,
а шеей – чувствую его.

Тому, что в семействе трещина,
всюду одна причина:
в жене пробудилась женщина,
в муже уснул мужчина.

Завел семью. Родились дети.
Скитаюсь в поисках монет.
Без женщин жить нельзя на свете,
а с ними – вовсе жизни нет.

Если днем осенним и ветреным
муж уходит, шаркая бодро,
треугольник зовут равнобедренным,
невзирая на разные бедра.

Был холост – снились одалиски,
вакханки, шлюхи, гейши, киски;
теперь со мной живет жена,
а ночью снится тишина.

Цепям семьи во искупление
Бог даровал совокупление;
а холостые, скинув блузки,
имеют льготу без нагрузки.

Я по любви попал впросак,
надев семейные подтяжки,
но вжился в тягу, как рысак,
всю жизнь бегущий из упряжки.

Удачливый и смелый нарушитель
законности, традиций, тишины,
судьбы своей решительный вершитель,
мучительно боюсь я слез жены.

Бьет полночь. Мы давно уже вдвоем.
Спит женщина, луною освещаясь.
Спит женщина. В ней семя спит мое.
Уже, быть может, в сына превращаясь.

Еще в нас многое звериным
осталось в каждом, но великая
жестокость именно к любимым –
лишь человеку данность дикая.

Я волоку телегу с бытом
без напряженья и нытья,
воспринимая быт омытым
высоким светом бытия.

Господь жесток. Зеленых неучей,
нас обращает в желтых он,
а стайку нежных тонких девочек –
в толпу сварливых грузных жен.

Когда в семейных шумных сварах
жена бывает неправа,
об этом позже в мемуарах
скорбит прозревшая вдова.

Если рвется глубокая связь,
боль разрыва врачуется солью.
Хорошо расставаться, смеясь –
над собой, над разлукой, над болью.

Если б не был Создатель наш связан
милосердием, словно веревкой,
Вечный Жид мог быть жутко наказан
сочетанием с Вечной Жидовкой.

Разве слышит ухо, видит глаз
этих переломов след и хруст?
Любящие нас ломают нас
круче и умелей чем Прокруст.

Жалко бабу, когда счастье губя,
добиваясь верховодства оплошно,
подминает мужика под себя,
и становится ей скучно и тошно.

Когда взахлеб, всерьез, не в шутку
гремят семейные баталии,
то грустно думать, что рассудку
тайком диктуют гениталии.

Хвалите, бабы, мужиков:
мужик за похвалу
достанет месяц с облаков
и пыль сметет в углу.

Где стройность наших женщин? Годы тают
и стать у них совсем уже не та;
зато при каждом шаге исполняют
они роскошный танец живота.

Семья – театр, где не случайно
у всех народов и времен
вход облегченный чрезвычайно
а выход сильно затруднен.

Закосневшие в семейственной привычке,
мы хотя воспламеняемся пока,
но уже похожи пылкостью на спички,
что горят лишь от чужого коробка.

Бойся друга, а не врага –
не враги нам ставят рога.

Наших женщин зря пугает слух
про мужских измен неотвратимость,
очень отвращает нас от шлюх
с ними говорить необходимость.

Амур хулиганит с мишенью
мужских неразумных сердец,
и стерва, зануда и шельма
всех раньше идут под венец.

Сегодня для счастливого супружества
у женщины должно быть много мужества.

А Байрон прав, заметив хмуро,
что мир обязан, как подарку,
тому, что некогда Лаура
не вышла замуж за Петрарку.

В идиллии всех любящих семей,
где клен не наглядится на рябину,
жена из женской слабости своей
увесистую делает дубину.

Для домашнего климата ровного
много значит уместное слово,
и от шепота ночью любовного
улучшается нрав домового.

Век за веком слепые промашки
совершает мужчина, не думая,
что внутри обаятельной пташки
может жить крокодильша угрюмая.

Разбуженный светом, ожившим в окне,
я вновь натянул одеяло;
я прерванный сон об измене жене
хотел досмотреть до финала.

Любым – державным и келейным
тиранствам чужд мой организм,
хотя весьма в быту семейном
полезным вижу деспотизм.

Вполне владеть своей женой
и управлять своим семейством –
куда труднее, чем страной,
хотя и мельче по злодействам.

Цветы. Негромкий гул людей.
Пустая ложь, что вечно с нами.
Тупой отзвон слепых гвоздей.
И тишина. И тьма. И пламя.